Иван 1 калита годы. Правление ивана калиты. Правление Ивана Калиты

Иван Данилович
Предшественник:	Юрий Даниилович
Преемник:	Семён Гордый
Предшественник:	Александр Васильевич Суздальский
Преемник:	Семён Иванович Гордый
Рождение:	1288 год(1288) предположительно, Москва
Династия:	Рюриковичи
	Даниил Александрович
	1. Княгиня Елена 2. Княгиня Ульяна;
	Сыновья: Семён Гордый, Иван II Красный, Даниил Иванович, Андрей Иванович (князь серпуховской). дочери: Мария, Феодосия.

Великий князь

(1288 - 31 марта 1340, Москва) - князь московский с 1325 до 1340, Великий князь владимирский (ярлык от хана в 1331) до 1340, князь новгородский c 1328 по 1337. Второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за своё богатство (калита - старинное русское название денежной сумки).

До великого княжения

В 1296-1297 годах наместник своего отца Даниила Александровича в Новгороде. В 1304 году, в отсутствие своего старшего брата Юрия Даниловича, Иван отправился в Переславль оборонять его от тверских князей. Вскоре под городом появились тверские полки под началом боярина Акинфа. Три дня тот продержал Ивана в осаде, на четвёртый день явился из Москвы боярин Родион Несторович, зашёл тверичам в тыл, а Иван в то же время сделал вылазку из города, и неприятель потерпел полное поражение.

Когда в 1319 году Юрий Данилович получил ярлык от хана на великое княжение и уехал в Новгород, Москва оставлена была в полное управление Ивана.

Главной чертой характера Ивана было умение ладить с ханом. Он часто ездил в Орду и вскоре заслужил расположение и доверие Узбека. В то время, как другие русские земли страдали от ордынских вторжений, владения князя Московского оставались спокойными, наполнялись жителями и сравнительно с другими, находились в цветущем состоянии:

В 1320 году Иван Данилович впервые едет в Орду к Узбеку, утверждаться в качестве наследника Московского княжества.

В 1321 году Дмитрий Тверской признаёт законность власти Юрия Даниловича Московского и передаёт ему ордынскую дань со всего Тверского княжества. Но Юрий, вместо того, чтобы отвезти тверскую дань в Орду, отвёз её в Новгород и через купцов-посредников пустил её в оборот, желая получить проценты. Действия Юрия с ордынской данью разгневали хана Узбека. И в 1322 году Дмитрий Тверской (Грозные Очи) едет в Орду и получает там ярлык на великое княжение. Самого Юрия вызывают в Сарай-Берке. Находящийся в это время в Сарай-Берке Иван Данилович демонстративно ни во что не вмешивается, полностью отстраняясь от дел брата. Получив власть, Дмитрий пытается поймать Юрия на пути в Орду, но тот убегает в Псков, а потом в Новгород.

Когда в 1325 году Юрий Данилович приехал в Сарай-Берке и стал добиваться ярлыка на великое княжение, Дмитрий Тверской (Грозные Очи) при личной встрече, в припадке гнева, зарубил Юрия саблей. Дмитрий был схвачен ордынцами и по приказу хана казнён, а ярлык великого князя достался брату Дмитрия - Александру Михайловичу, а Иван I стал Московским князем, как утверждённый в 1320 году ханом, наследник брата Юрия.

В первый год своего правления Иван добился в 1325 году того, что в Москву из Владимира была перенесена резиденция митрополита Петра.

Княживший в Твери Александр Михайлович принял в 1327 году участие в народном восстании, в котором тверчане убили ордынского посла Чол-хана (Шевкала) и всю его свиту. Узбек хан очень разгневался, узнав об убийстве Чол-хана, и послал за московским князем, но, по другим сведениям, Калита поехал в Орду сам, торопясь воспользоваться тверским происшествием. Узбек выдал ему ярлык на великое княжение и 50 000 войска.

Великий князь

Был жестоким и хитрым в достижении своих целей правителем. Сыграл большую роль в усилении экономического и политического союза Московского княжества и Золотой Орды, для которой он собирал с Русских земель дань. Беспощадно пресекал народное недовольство, вызывавшееся тяжёлыми поборами, расправлялся с политическими противниками - другими русскими князьями.

Присоединив к себе ещё князя суздальского, Калита пошёл в Тверское княжество, где ордынцы пожгли города и сёла, людей повели в плен и, как сообщает летопись, «положили пусту всю землю Русскую». Кроме ордынцев в набегах Калиты, как правило участвовали князья рязанские со своей ратью.

Новгород откупился, дав ордынцам 2000 гривен серебра и множество даров. Тверской князь Александр бежал в Новгород, потом в Псков, а в 1329 году уехал в Литву.

Получив титул князя Новгородского в 1328 году, Иван Калита начал укреплять свою власть и там. В 1331 году Иван вступил со своей дружиной в Новгородскую землю в город Торжок. Там он и встретил архиепископа Василия (Калиточку), который не возвращался от митрополита Феогноста в Новгород.

Брат Александра Михайловича,мн Константин, управляя разорённой Тверской землей, угождал Ивану, как любимцу хана. После смерти Суздальского князя Александра Васильевича в 1332 году (князем Суздальским и Нижегородским стал его брат Константин), с которым Иван Калита делил великое княжение, Иван Калита поехал в Орду с множеством подарков желая получить ярлык на единоличное правление, но сумел утвердить за собой только Владимир и Поволжье. Также он выкупил в Орде из плена Наримунта Гедиминовича, заручился его расположением, крестил его в православие и отправил в Литву, к отцу Гедимину. Новгородцы же опасаясь, как Калиты (в то время только титульный Новгородский князь) с ордынцами, так и шведов, пригласили Наримунта (на северные волости), дав ему в отчину Ладогу, крепость Орешек, Корельск (Корелу), Корельскую землю и половину Копорья, но тот передоверил управление ими своему сыну Александру (ореховский князь Александр Наримунтович), да и жил Наримунт больше в Литве, а в 1338 году, когда он не только не явился на зов Новгорода защищать его против шведов, он ещё и отозвал своего сына Александра.

В 1333 году Иван I растратив изрядные средства в Орде, да к тому же ещё затевая к приезду митрополита Феогноста строительство нового каменного храма в Москве, Иван потребовал от новгородцев выплаты дани в увеличенном размере, те отказали. Войска Ивана заняли кроме Торжка ещё и Бежецкий Верх. Новгородский архиепископ Василий (Калика) начал строительство нового каменного Детинца в Новгороде опасаясь войск Ивана и шведов. Но войска в бой не вступали. Велись переговоры, которые закончились тем, что архиепископ Василий поехал в Псков и заключил мир между Псковом и Новгородом.

Иван, после этих событий, заключает сепаратный мир с Гедимином при помощи митрополита Феогноста, только что приехавшего в Москву. Мир скрепляется браком наследника Ивана Калиты - Симеона Ивановича с дочерью Гедимина Айгустой.

Одну из своих дочерей Иван отдал за Василия Давыдовича Ярославского, а другую - за Константина Васильевича Ростовского для того, чтобы распоряжаться уделами своих зятьев.

В 1336 году при посредничестве митрополита Феогноста заключает мир с Новгородом. Иван наносит визит в Новгород. Новгород призывает его своим князем и выплачивает причитающиеся деньги, как князю Новгородскому. Иван также хотел направить войска на Псков, но Новгород этому воспротивился. В это время Гедимин совершил набег на Новгородскую землю, мстя за мир с Москвой. Иван в отместку направил свои войска на Литву, где они пограбили окраинные земли вблизи границы. Гедимин, занятый распрями с Ливонским Орденом, не стал начинать войны.

В 1337 году Александр Тверской покорился хану и взамен получил обратно своё княжество. В 1339 году Иван поехал в Орду с доносом на Александра, после чего, тот получил приказ явиться к хану. Приехав к хану и Александр, и его сын Фёдор были казнены. Калита вернулся в Москву в великой радости, послал в Тверь, дабы унизить тверчан, приказал снять с церкви святого Спаса колокол и привезти его в Москву.

Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель Севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.). Он накопил большие богатства (отсюда его прозвище «Калита» - «кошель», «денежная сумка»), которые использовал для покупки земель в чужих княжествах и владениях, другая версия от привычки носить с собой постоянно кошелек («калиту») с деньгами для раздачи милости. Калита купил Углич. Кроме того, он покупал и выменивал села в разных местах: около Костромы, Владимира, Ростова, вдоль рек Мста и Киржач и даже в Новгородской земле, вопреки новгородским законам, запрещавшим князьям покупать там земли. Он заводил в Новгородской земле слободы, населял их своими людьми и таким образом также имел возможность внедрять свою власть. Его внук Дмитрий Донской в своей духовной грамоте сообщил, что Иван Калита купил Углич, Галич Мерский и Белоозеро.

Погребён в Москве - в Архангельском соборе.

Семья

Супруги

• Княгиня Елена (ум.1331 г.)
• Княгиня Ульяна

Дети

1. Симеон Гордый, (1318-1353)
2. Даниил, род 1320
3. Иван II Красный, (1326-1359)
4. Андрей, (1327-1353)
5. Мария (ум.1365), замужем с 1338 года за Константином Васильевичем (князем Ростово-Борисоглебским).
6. Евдокия (ум.1342 г. , замужем за князем Ярославским Василием Давыдовичем Грозные Очи

– великий князь владимирский (1328–41), князь московский, первый собиратель Северо-Восточной Руси. В борьбе с другими князьями Иван Калита часто пользовался помощью татар. Еще при жизни своего брата Юрия Даниловича Иван принимал участие в управлении московским княжеством. В 1304 Иван оборонял недавно присоединённый Москвой Переяславль от тверских князей. Три дня Переяславль держали в осаде тверские полки боярина Акинфа. На четвертый день пришедший из Москвы боярин Родион Несторович, ударил тверичам в тыл, а Иван сделал вылазку из города. Тверичи были разбиты. Когда в 1319 году Юрий Данилович получил от хана ярлык на великое княжение и уехал в Новгород, Москва оставлена была в управление Ивана.

В 1322 ордынцы отняли у Москвы ярлык на великое княжение и вернули его тверичам. После убийства Юрия Даниловича в Орде тверским князем Дмитрием Грозные Очи (1325) московское княжение перешло к Калите. Дмитрий был казнён в Орде татарами, но великое княжение Владимирское хан Узбек отдал его брату, тверскому князю Александру. Однако вскоре положение резко изменилось. В Тверь прибыл с большой свитой ордынский вельможа Щелкан (Чолхан), сын того воеводы Дюденя, который в 1293 разорил Северную Русь с такой жестокостью, что его поход сравнивали с Батыевым нашествием. Щелкан держал себя в Твери с великой гордостью; его татары творили насилия на жителями. В народе ходили слухи о намерении Чолхана самому сесть на Тверском княжении и истребить православную веру. 15 августа 1327, в праздник Успения, татары попробовали отнять кобылу у тверского дьякона Дудко. Тот стал звать на помощь земляков. Тверичи ударили в набатный колокол; народ стал избивать татар. Остаток их заперся с Чолханом на княжем дворе, но горожане зажгли его. Все татарское посольство погибло; избиты были и находившиеся в Твери ордынские купцы.

Иван Калита обрадовался такому случаю погубить тверских соперников, поспешил в Орду, возвратился с 50-тысячным татарским войском и опустошил огнем и мечом всю Тверскую землю. В следующем году Иван получил от хана ярлык на великое княжение. Узбеку донесли, что тверское восстание разжигал сам князь Александр. Хан отдал Тверь брату Александра, Константину. Сам Александр бежал в Новгород, а потом в Псков. Калита и другие князья требовали, чтобы Александр ехал к хану в Орду, но псковичи не пустили его. Калита, другие князья и новгородцы пошли было на Псков; но, узнав о приготовлениях псковичей к обороне, решили действовать не оружием, а другой мерой: митрополит Феогност послал отлучение от церкви Александру и всему Пскову, если требование князей не будет исполнено.

Угроза Феогноста отлучить Псков от церкви заставила Александра на время уехать в Литву (1329). Князья оставили псковичей в покое. Вскоре Александр воротился в Псков под покровительством литовского князя Гедимина и правил этим городом несколько лет. Но он скучал о Твери; его мучила мысль, что его дети будут лишены княжения в Тверской земле. Александр отправил к хану Узбеку сына Федора, а потом и сам отправился в Орду с повинною. Узбек простил его и возвратил ему Тверское княжение (1337). Соперничество Ивана Калиты с Тверью грозило возобновиться. Некоторые тверские бояре были недовольны возвращением Александра. Они покинули Тверь и перешли на службу к более сильному князю Калите.

Калита отправился к татарам. По его внушению, хан послал Александру приказ явиться в Орду. Александр отправил наперед сына Федора, а потом поехал и сам. Он уже получил вести от сына и чуял беду; но, как и отец его, предпочел лучше самому погибнуть, нежели навлечь татарское мщение на своих подданных. Когда провожаемый тверичами князь сел в ладью, поднялся сильный ветер; гребцы не могли справиться с ним, ладью относило назад. Это было сочтено худым знамением, но и оно не побудило Александра отложить поездку.

В Орде Александр узнал, что уже назначен день его казни – 29 октября 1339 года. В этот день Александр и его сын Фёдор исповедовались и сами вышли навстречу убийцам, возглавляемым мурзой Товлубием. Татары пронзили Александра и Федора и отрубили им головы. Их тела бояре отвезли в Тверь, где снова сел княжить осторожный Константин Михайлович. Иван Калита вернулся в Москву из Орды с великим пожалованием и, торжествуя победу над Тверью, велел снять большой колокол тверского Спасского собора и перевезти его в Москву.

Самовластно распоряжался Иван Калита и в других княжествах. В Ростове его воеводы чинили всякие насилия над жителями и повесили за ноги старшего ростовского боярина Аверкия (1330). Князь Суздальский, Александр Васильевич, был покорным подручником Москвы. Одну из своих дочерей Иван Калита отдал за князя Василия Давыдовича Ярославского, а другую – за Константина Васильевича Ростовского и самовластно распоряжался уделами своих зятьев. В 1332 Калита начал войну с Новгородом, который отказался уплатить старинную дань («закамское серебро»), но вскоре заключил мир. В конце княжения он снова потребовал от новгородцев большую сумму и, когда они отказались уплатить ее, отозвал своих наместников. Эта распря окончилась уже при его сыне. Князья рязанские ввиду татарской угрозы тоже должны были повиноваться Ивану I. В 1340 Калита, по приказу хана, отправил войско на непослушного Орде смоленского князя Ивана Александровича и вместе с татарами опустошил Смоленскую область.

Иван Калита, с одной стороны, является с неприглядными чертами человека жестокого и пронырливого, который раболепствовал в Орде. Но, с другой, утверждения, что он «продавал Русь татарам», несправедливы и легковесны. Если бы это было так, то татарское иго над Северо-Восточной Русью при Калите должно было бы усилиться. Но на деле мы видим обратное: после окончательной победы Ивана I в борьбе с Тверью монгольское владычество над Русью не укрепилось, а значительно ослабло. Опустошительные татарские набеги после 1327 прекратились на целых четыре десятилетия. Владения Ивана Калиты и весь русский Северо-Восток стали пользоваться спокойствием и благосостоянием: «Бысть тишина христианам и престаша татарове воевать Русскую землю», – говорят летописцы, разумея в данном случае под Русской землей Владимирское и Московское княжества. Эта «тишина» продолжалась до середины 1360-х годов. При Иване Калите Русь обрела гораздо больше самостоятельности в отношениях с ханом. Ордынскую дань ранее здесь собирали приезжавшие мусульманские и иудейские финансисты. Они брали этот сбор на откуп у хана и потом жестокими насилиями взимали с русского населения гораздо большую сумму. Благодаря умной политике Калиты татары перестали допускать на Русь этих вымогателей. Ордынский «выход» теперь собирали и возили в Орду сами русские князья, и это очень облегчило народ. Русь пока оставалась под верховной властью Орды, но получила гораздо более высокий, чем раньше, вассальный статус. В тех условиях это было крупным достижением.

Иван Калита был бережливым хозяином, старавшимся увеличить своё княжество и богатство. В своем завещании он заботливо пересчитывает все купленные им села и золотые сосуды. На эту черту его указывает прозвище Калита - мешок с деньгами, скопидом (Карамзин объясняет это прозвище иначе - тем, что Иван всегда носил при себе мешок с деньгами – «калиту» – для раздачи бедным). Иван Калита заботился о внутреннем устройстве своих владений. Он выстроил в Москве новый дубовый Кремль, защищавший не только центр города, но и часть посада. Москва стала быстро расти. К сильному князю Московскому стекались бояре из Твери, Чернигова, Киева и даже из Орды (мурза Чет). Иван заботился о внутренней безопасности своих владений, строго преследовал разбойников и воров.

Важным событием княжения Ивана Калиты было переселение митрополита Петра из Владимира в Москву на постоянное жительство. Калита приобрёл особое расположение митрополита и по его просьбе воздвиг в Москве каменный Успенский собор. Пётр умер в Москве и был погребён в ней. Новый митрополит Феогност, следуя примеру своего предшественника, также поселился в Москве. Кроме названного собора, Иван построил в Москве еще три каменных храма. Каменные церкви в разорённой татарами Владимирской Руси тогда были редкостью.

О земельных присоединениях к московскому княжеству в эпоху Ивана Калиты точных сведений нет. Приобретение им городов Галича, Углича и Белозерска, на которое указывает духовная Дмитрия Донского, сомнительно, так как сам Иван не говорит о них в своих духовных грамотах. По объяснению Соловьева, Калита купил эти города, но оставил за продавцами некоторые права владетельных князей. Перед смертью Иван Калита принял пострижение. Все свое имущество он разделил между тремя сыновьями и женою: Москву оставил в общее владение наследникам, сыну Симеону дал города Можайск, Коломну и 16 волостей, Ивану - Звенигород, Кремичну, Рузу и 10 волостей, Андрею - Лопасню, Серпухов и еще 9 волостей, жене Елене с дочерьми - 14 волостей.

Внук Ивана Калиты

История мира - это биография великих людей.

Т. Карлейль

Высказывание знаменитого английского историка прошлого столетия Томаса Карлейля, вынесенное в эпиграф этой главы, быть может, слишком категорично. Однако в нем есть большая доля правды. Перефразируя известное евангельское изречение, можно сказать, что герои - соль истории. Как скучна, как пресна была бы она без этих выдающихся сынов человечества, без их ярких и, как правило, трагических судеб! Своей энергией и готовностью действовать герои воодушевляли народ, своей волей направляли к единой цели волю тысяч и тысяч людей.

Известный своим насмешливым отношением к великим людям прошлого русский историк В. О. Ключевский утверждал, что среди московских князей XIV–XV вв. не было выдающихся личностей. "Это средние люди Древней Руси, как бы сказать, больше хронологические знаки, чем исторические лица" (42, 48).

Но для одного из них даже скептик Ключевский делал исключение. То был князь Дмитрий Иванович Донской. В шести поколениях московских князей он один "далеко выдался вперед из строго выровненного ряда своих предшественников и преемников. Молодость (умер 39 лет), исключительные обстоятельства, с 11 лет посадившие его на боевого коня, четырехсторонняя борьба с Тверью, Литвой, Рязанью и Ордой, наполнившая шумом и тревогами его 30-летнее княжение, и более всего великое побоище на Дону положили на него яркий отблеск Александра Невского…" (42, 48).

О Дмитрии Донском, так же как и об Александре Невском, написано немало научных и научно-популярных трудов, художественных произведений. Трудно рассказать о нем, не повторяя тех немногих - и уже столько раз повторенных и истолкованных! - фактов, которые содержат источники. Эти факты - беглый конспект внешней стороны жизни Дмитрия. На их основе можно создать лишь бесплотный образ. Только вернув Дмитрия его эпохе, ее обстоятельствам и предрассудкам, ее верованиям и представлениям, можно "оживить" его, понять как личность.

Во вторник 12 октября 1350 г. в семье брата великого князя Московского Семена Ивановича - 24-летнего Ивана и его жены, княгини Александры, - произошло радостное событие: появился на свет первенец, сын. Младенца нарекли Дмитрием в честь святого воина Дмитрия Солунского, память которого по церковному календарю праздновалась 26 октября. Вероятно, родители княжича Дмитрия - как и всякие родители! - втайне мечтали о том, что их сыну суждено высокое предназначение. И они не ошиблись в своих ожиданиях.

Дмитрий Московский стал славен и знаменит во многом благодаря удачному стечению целого ряда внешних обстоятельств. В их числе следует отметить и религиозно-нравственную традицию московского княжеского дома, оказавшую огромное влияние на формирование его личности. Еще Ключевский верно отметил, что московские князья имели и бережно хранили "наследственный запас понятий, привычек и приемов княжения". Их действиями часто руководил "фамильный обычай" (42, 48).

В чем же заключалось это "отцовское и дедовское предание", эта коренная черта мировоззрения представителей московского княжеского дома?

При всем разнообразии лиц и характеров каждый из русских княжеских родов XIV в. имел какое-то трудноуловимое, но реальное, осознаваемое современниками своеобразие. Печать захудалости, а вместе с ней бедность, узость интересов, мелкие дрязги стали в XIV столетии уделом некогда славного дома ростовских князей. К концу XIII в. род князя-философа Константина Ростовского (умер в 1218 г.) утратил две свои ветви - ярославскую и угличскую. Даже саму древнюю столицу, Ростов, правители около 1328 г. разделили на две половины, и в каждом "полу-Ростове" правила своя династия. Яркой отвагой и одновременно не знающей границ ненавистью друг к другу отмечены внутренние отношения рязанских и смоленских князей. Находясь "между молотом и наковальней", на степном и литовском порубежье, они жили в тревожном ожидании вражеского набега. Постоянное нервное напряжение выливалось порой в нечто похожее на приступы безумия.

Тверские князья уже в начале XIV в. по праву претендовали на роль политических руководителей северо-восточной Руси. Они первыми подняли знамя вооруженной борьбы с Ордой: в 1317 г. князь Михаил Тверской разгромил большой отряд татар в битве у села Бортенева близ Твери. Эхо этой битвы разнеслось по всей Руси. Однако гордый, своенравный род тверских князей отличался удивительной беспомощностью в сложной игре вокруг ханского престола. Потомки Ярослава Ярославича Тверского (умер в 1272 г.) гибли один за другим от рук ханского палача и пополняли собой список чтимых церковью русских святых. В мужественной жертвенности тверских князей, их готовности сложить голову "за други своя" была какая-то безысходность. Это чувствовали и сами князья. Отчаяние толкало их на бессмысленные усобицы, которые разгорались уже в середине XIV в. В свои удельные споры тверичи все чаще вовлекали соседей - московских и литовских князей. Стяжавшие некогда славу мучеников, они теперь все чаше являются на сцене истории в роли заурядных себялюбцев.

В то время как тверские князья в начале XIV в. отличались на поприще святости, московские, напротив, запятнали себя целой чередой злодеяний. Младший сын Александра Невского, первый московский князь Даниил (1276–1304) не по праву завладел Переяславлем-Залесским и тем самым заронил семя будущей вражды между своими потомками и тверскими князьями. Его сын и наследник Юрий о Данилович уморил в темнице пленного рязанского князя, подвел под нож ханского палача великого князя Михаила Ярославича Тверского (1285–1318).

Зная о готовящейся над ним расправе, Михаил не стал спасаться бегством "в иные земли", как это часто делали князья, навлекште на себя гнев хана. Он мужественно явился на ханский суд и ценой своей жизни спас княжество от ордынского погрома. Вскоре после гибели Михаил стал почитаться в Твери как святой, мученически погибший "за христиан и отчину свою".

Алчный и воинственный, Юрий вечно ссорился с сородичами, добиваясь первенства. Желая обрести влиятельных покровителей, он женился в Орде на сестре хана Узбека. Злобного нрава Юрия побаивались даже его родные братья. Однажды семейный конфликт зашел так далеко, что братьям Юрия пришлось бежать из Москвы и искать спасения в Твери.

После гибели Юрия, убитого в Орде тверским князем Дмитрием Михайловичем 21 ноября 1325 г., московский престол занял его младший брат Иван. Он заложил основы могущества Москвы своей дальновидной и осторожной политикой. Став великим князем Владимирским в 1328 г., Иван Данилович, по словам летописцев, даровал русским землям "великую тишину". Прекратились ордынские набеги, затихли княжеские усобицы. Иван решительно покончил с грабежами и разбоями на дорогах, укрепил феодальное правосудие. Словом, это был человек разума и порядка в мире, где властвовали буйные - то низменные, то возвышенные - страсти.

Все великие основатели новых форм человеческого общежития - а к их числу, несомненно, принадлежал и Калита - неизбежно сталкивались с нравственной проблемой, суть которой хорошо определил Э. Ренан: "Много великих целей не могло быть достигнуто иначе, как путем лжи и насилий. Если бы завтра воплощенный идеал явился к людям для того, чтобы править ими, - ему пришлось бы стать лицом к лицу с глупостью, которую надо обманывать, и со злостью, которую надо укрощать. Единственно безупречным является созерцатель, который стремится только открыть истину, не заботясь ни об ее торжестве, ни об ее применении" (56, XIV).

Иван Данилович был не созерцателем, а политиком. В борьбе за власть он должен был не раз перешагивать через кровь. Дважды, в 1322 и 1327 гг., он сопровождал грабившие Русь ордынские "рати". Он подготовил казнь в Орде тверского князя Александра Михайловича и его сына Федора в 1339 г. На его совести был настоящий погром Ростова, учиненный московскими воеводами в конце 20-х гг. Иван чаще других князей ездил в Орду, клеветал и наушничал там.

Как истинный "основоположник" Иван был человеком идеи. Да и могло ли быть иначе? Ведь только вера в святость цели может хотя бы отчасти успокоить раненую совесть. Что же касается совести, то она - вопреки распространенному мнению - в той или иной мере заложена в каждом из людей.

Итак, чем больше зла творил Иван, тем горячее была его вера. Он строил храмы и монастыри, искал случая услужить высшему духовенству и самому митрополиту Киевскому и всея Руси. Вероятно, и в этом была большая доля политического расчета: содействие или хотя бы невмешательство церковных верхов позволяло Ивану более уверенно идти к цели. Однако, как истинный сын своей эпохи, он часто думал о спасении души, боялся геенны огненной, ожидавшей грешников после смерти.

Желая примириться с Богом, Иван постоянно совершал то, что христианская мораль расценивала как добрые дела, которые смягчают участь грешника, позволяют надеяться на милосердие Всевышнего. Из висевшей на поясе сумы ("калиты") он раздавал щедрую милостыню нищим, за что и получил свое оригинальное прозвище. Впрочем, источники донесли до нас и другое прозвище Ивана - "Добрый" (7, 561).

Устроив рядом со своим дворцом Спасский монастырь, князь стремился уподобиться иноку. Он постился, строго соблюдал обряды, простаивал ночи напролет в придворной молельне. По примеру своего деда - Александра Невского, Иван незадолго до кончины принял великую схиму. Вероятно, в память об отце он избрал монашеское имя Ананий. Так звали одного из "трех отроков" - мужественных сподвижников пророка Даниила. За отказ поклониться чужеземным кумирам три отрока - Анания, Азария, Мисаил - был брошены в огненную печь, а Даниил - в ров с голодными львами. Однако все они были спасены ангелом, посланным Богом.

Уже со времен Ивана Калиты причудливая смесь жестокости и коварства с истовым благочестием и "нищелюбием" стала родовой чертой московских правителей. Конечно, было бы неверно расценивать их склонность к покаянию как лицемерие. Несовместимость Власти и Евангелия воспринималась ими как личная трагедия, как постоянная глухая боль и угроза.

Украсив Москву россыпью новых каменных и деревянных храмов, устроив в ней достойную резиденцию для митрополита, Иван, по существу, превратил ее в церковную столицу Руси. В его сознании появилась мысль об особом покровительстве Москве со стороны Богородицы. Прежде ее любимым городом считался Владимир-на-Клязьме. Там, в посвященном ей Успенском соборе, хранилась чудотворная икона Владимирской Богоматери. С упадком Владимира и переносом резиденции великого князя в Москву Богородица должна была "переехать" на новое место. В 1326–1327 гг. в Москве для нее был построен новый белокаменный "дом" - собор Успения Богоматери. В источниках той эпохи его именно так и величают - "дом Пречистой Богородицы".

Духовное наследие Ивана Калиты сохранил и приумножил его сын, великий князь Семен Иванович (1340–1353). И по характеру, и по образу действий он весьма походил на отца. Властный и деспотичный, он по праву получил свое прозвище "Гордый". В системе христианской морали гордость считалась одним из главных пороков. Ее синонимами служили такие слова, как "дерзость", "наглость", "самонадеянность". В ту эпоху каждый знал грозные слова Священного писания: "Бог гордым противится" (I Пет., 5,5).

Подобно отцу, Семен искал примирения с Богом на путях строительства храмов, "нищелюбия" и иных благих дел. Найдя общий язык с византийцами, он подготовил возведение на митрополичий престол московского монаха Алексея - сына черниговского боярина Федора Бяконта, приехавшего на службу к Даниилу Московскому в конце XIII в.

В глазах современников Семен, как и его отец, был великим грешником. На это указывали многочисленные проявления гнева Божьего, случившиеся в его княжение: неоднократно испепелявшие всю Москву пожары, страшные знамения в природе и наконец - "великий мор" начала 50-х гг. Жертвами неизвестной болезни - по-видимому, легочной чумы - стали все члены семьи великого князя, за исключением его третьей жены княгини Марьи. Сам Семен скончался 26 апреля 1353 г. В своем завещании он умолял наследников исполнить его распоряжения и не враждовать друг с другом, "чтобы свеча не угасла". В этих словах напоминание о святости московского дела - "собирания Руси".

Спустя месяца полтора после кончины Семена умер и его младший брат Андрей. И вновь люди заговорили о том, что гнев Божий не утихнет до тех пор, пока не истребит кровавый дом Даниила.

25 марта 1354 г., в самый праздник Благовещения, на великое княжение Владимирское взошел по воле Орды последний сын Калиты - Иван, прозванный "Красным", т. е. "красивым". В это время московский княжеский дом по мужской линии состоял - не считая самого Ивана - из одних лишь малолетних детей: двух сыновей Андрея (Ивана и Владимира) и двух - Ивана (Дмитрия и Ивана). В случае внезапной смерти Ивана московскому делу грозили тяжкие испытания. Быть может, именно сознавая это, Иван как правитель был осторожен до робости.

Почувствовав слабость правителя, московские бояре принялись люто враждовать друг с другом. Дело дошло до политических убийств и массовых отъездов боярских семей из Москвы. Словно раздавленный непосильным для него бременем власти, Иван Красный умер, что называется, в расцвете сил, в возрасте 33-х лет. Это произошло 13 ноября 1359 г.

Своеобразие личности Ивана и то впечатление, которое он производил на современников, хорошо передает одна фраза из "Истории российской" В. Н. Татищева. В основе ее - характеристики летописцев. Под 1359 г. сообщается: "Преставился благоверный, христолюбивый, кроткий, тихий и милостивый князь великий Иван Иванович" (61, 110).

Оставшись без отца, князь-отрок Дмитрий обрел себе иных учителей жизни. Главным из них стал митрополит Алексей. Этот умный и властный иерарх вложил в сознание Дмитрия ту же мысль, которую два века спустя внушил юному Ивану Грозному его духовный наставник митрополит Макарий. То была мысль об особом, отличном от других князей предназначении, уготованном ему Богом.

"Горе тебе, земля, когда царь твой отрок", - восклицал библейский мудрец Екклесиаст (10, 16). Слова эти, должно быть, часто вспоминали в Москве в начале 60-х гг. XIV в. Ссылаясь на малолетство Дмитрия Московского, его тезка, 37-летний суздальский князь Дмитрий Константинович, в 1360 г. выхлопотал в Орде ярлык на великое княжение Владимирское. 22 июня 1360 г. он торжественно въехал в древнюю столицу Залесья. Московским боярам и митрополиту Алексею стоило большого труда вернуть внуку Калиты утраченную верховную власть. Лишь в 1363 г. Дмитрий утвердился на великом княжении Владимирском. Началась новая, героическая эпоха в истории Северо-Восточной Руси…

Рассказу о княжении Дмитрия Донского Н. М. Карамзин в своей "Истории государства Российского" предпослал такое рассуждение: "Калита и Симеон готовили свободу нашу более умом, нежели силою: настало время обнажить меч. Увидим битвы кровопролитные, горестные для человечества, но благословенные Гением России: ибо гром их пробудил ее спящую славу, и народу уничтоженному возвратил благородство духа. Сие важное дело не могло совершиться вдруг и с непрерывными успехами: Судьба испытывает людей и Государства многими неудачами на пути к великой цели, и мы заслуживаем счастие мужественною твердостию в противностях онаго" (39, 6).

Непривычно для нашего слуха звучит эта речь. Она отталкивает нас своей выспренностью, а более всего - искренним воодушевлением, которое в наш век безверия и бесплодной насмешливости кажется почти оскорбительным. Нам так и хочется одернуть автора, заставить замолчать, а еще лучше - сознаться в лицемерии, в желании заслужить своим патриотизмом милость самодержца и вместе с нею десяток деревень в Симбирской губернии.

Но не будем спешить с охулением и осмеянием. Старый Карамзин знал нечто такое, что недоступно не только нынешним глубокомысленным служителям Клио, но и равным ему по значению прежним мастерам историографии. Он знал, что вера есть дар, который грешно зарывать в землю. Он не прятался за кулисами ссылок на труды предшественников, но смело появлялся перед читателем со своими собственными чувствами и размышлениями. Карамзин верил в величие России, любил ее славу, скорбел о ее уничижении - и не стыдился показывать это.

Убежденный, что история есть предмет не столько познания, сколько описания, он интересовался преимущественно людьми, творившими ее. Не имея в источниках достаточно материала для написания полнокровных, достоверных портретов деятелей, он в каждом из них выделял одну-две наиболее яркие черты (методика, отчасти сходная с приемами работы летописца).

Историки, пришедшие на смену Карамзину, решили познать прошлое - эту нереальную реальность, это отражение собственного лица в бездонном омуте Вечности. Карамзин же был в душе поэт, и потому в нем жила бесхитростная мудрость ребенка. Не ожидая от яблони апельсинов, он требовал от истории лишь одного: она должна помочь нам жить. В "Истории государства Российского" каждый из деятелей прошлого словно бы дает читателю урок: добродетель благотворна, порок губителен.

Но Карамзин не ограничивался историко-портретной живописью. Он знал великую целительную силу созерцания потока времени. Тяжкие бедствия, выпавшие на долю наших предков, неизбежная смерть героев, падение целых государств - все это в какой-то мере примиряет нас с собственными несчастьями, с безрадостно и однообразно текущей жизнью. Историк как бы дарит углубившемуся в его труд читателю вторую жизнь - пусть иллюзорную, но зато полную подвигов, цветущую безрассудством и страстями. Преисполненный глубочайшего уважения к минувшему - чувства, почти незнакомого позднейшим историкам, - он стремился сделать свой стиль достойным предмета. В торжественной размеренности его многосложных фраз есть что-то от неторопливого движения священника в храме.

Дмитрий Донской был едва ли не самым любимым героем Карамзина. Да и могло ли быть иначе? Как ни в ком другом, красота действия сочеталась в этом князе с красотой и благородством цели. Историк говорит о Дмитрии тепло и проникновенно: "…Никто из потомков Ярослава Великого, кроме Мономаха и Александра Невского, не был столь любим народом и боярами, как Дмитрий, за его великодушие, любовь ко славе отечества, справедливость, добросердечие…" (39, 107).

Но вернемся к рассказу о беспокойной юности князя Дмитрия: в эти годы он сформировался как правитель и воин. Суздальско-московский спор решался то военными, то дипломатическими средствами. Его напряженность усиливалась из-за отсутствия единой власти в Орде, где в конце 50-х гг. XIV в. началась затяжная династическая смута. Историки подсчитали, что за период с 1357 по 1381 г. на престоле Золотой Орды побывало 25 ханов.

Война между двумя Дмитриями завершилась совсем как в сказке: свадебным пиром. Суздальский князь Дмитрий Константинович почел за лучшее уступить москвичу великое княжение Владимирское и заключить с ним союз. В знак вечного мира Дмитрий Московский женился на дочери суздальского князя Евдокии. Венчание состоялось в воскресенье 18 января 1366 г. (21, 105–106).

Какие впечатления и мысли вынес Дмитрий Московский из этой первой в его жизни большой войны? Первое из них, несомненно, заключалось в том, что сила важнее права. В данном случае право - традиция престолонаследия, возраст, боевые заслуги - было на стороне суздальского князя, но сила - на стороне москвичей. И право уступило силе.

Впрочем, воспитатели Дмитрия, вероятно, позаботились о том, чтобы избавить его от укоров совести таким рассуждением: род Даниила имеет собственное, основанное на его заслугах перед Русью право считать великое княжение Владимирское своей "вотчиной", т. е. наследственным, неотчуждаемым владением.

Второй урок суздальской войны вытекал из первого. Орда не в праве распоряжаться "вотчиной" московских князей - великим княжением Владимирским. Ее власть не вечна. Ей можно повиноваться, а можно и оказывать сопротивление, отстаивая свою правду с оружием в руках. Юный Дмитрий размышлял: уже истекало более столетия "томления бесерменского". И не настал ли час для исполнения пророчества: "Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь грабительства, разграбят и тебя" (Исайя, 33, 1). Так говорил Исайя - один из самых чтимых и читаемых на Руси в ту пору ветхозаветных пророков.

Согласно средневековым представлениям о мире, события настоящего представляют собой лишь своего рода вариацию на ту или иную тему Ветхого или Нового Завета, g текстах Библии находили ответ на вопросы современности. В темных глаголах Исайи, предсказывавшего великие бедствия Иерусалиму, искали откровения о судьбе порабощенной чужеземцами Руси.

В сознании князя Дмитрия понятие "воля Божья", возвышаясь над прочими, не исключало, однако, и понятия "право". Следует заметить, что в ту эпоху понятие "право" было очень туманным, тогда как понятие "сила" - вполне конкретным. Однако и "право" все же существовало, опираясь главным образом на два взаимосвязанных и весьма уважаемых представления - "старина" и "порядок". Издавна существовал порядок, согласно которому старший по возрасту среди князей имел право быть старшим и по положению. Преимущество возраста - один из коренных устоев человеческого общежития - признавалось и в вопросах разделения власти. Другим несомненным правом каждого князя было владение тем или иным "столом", причем в принципе любой мог претендовать и на самый почетный из них - великий владимирский "стол".

Но как в первом, так и во втором случае право не срабатывало само собой. Оно должно было сочетаться с реальной военной силой, способной обеспечить осуществление этого права.

Новизна политических взглядов Дмитрия Московского заключалась не в том, что он силой добывал то, на что в принципе имел право, а в том, что он с помощью той же силы решил искоренить сам принцип общего для всех князей права претендовать на высшую власть в Северо-Восточной Руси. Точно так же Дмитрий попытался устранить мешавший ему принцип равенства всех князей перед лицом церкви.

Главной опорой в осуществлении этого переворота в области представлений о миропорядке была, разумеется, московская военная мощь. Ее зримым воплощением стала возведенная в Москве зимой 1367–1368 гг. белокаменная крепость. Постройка этой крепости поразила современников не только небывалым размахом работ. В ней было нечто особое, многозначительное. Ни один город Северо-Восточной Руси не имел в ту пору каменных стен. Их возведение было бы воспринято Ордой как вызов. Москва решилась сделать этот вызов. Пять лет спустя каменный кремль начал строить у себя в Нижнем Новгороде и князь Дмитрий Константинович.

Постройка каменной крепости стала первым сознательным шагом князя Дмитрия Московского по пути, который со временем приведет его на Куликово поле. Именно тогда, во второй половине 60-х гг., произошел какой-то важный сдвиг в самосознании московских руководителей, и в первую очередь самого внука Калиты. С чуткостью, свойственной только умному и наблюдательному врагу, этот новый взгляд на себя и окружающих отметил тверской летописец. Приведем его суждение в оригинале, по-древнерусски. "Того же лета (1367) на Москве почали ставити город камен, надеяся на свою на великую силу, князи Русьскыи начаша приводити в свою волю, а который почал не повиноватися их воле, на тых почали посягати злобою"* (20, 84).

Среди обстоятельств, повлиявших на формирование личности князя Дмитрия Московского в 60-е гг., следует отметить и еще одно - эпидемию "моровой язвы", выкосившую едва ли не половину всего населения Северо-Восточной Руси. "Был мор великий, страшный", - восклицает летописец, повествуя о событиях 1364 г. (20, 83). По-видимому, именно "черная смерть" унесла мать Дмитрия княгиню Александру и его младшего брата Ивана. Теперь весь род Даниила сводился лишь к двум отрокам - Дмитрию Московскому и его двоюродному брату Владимиру Серпуховскому. Старший брат Владимира Иван умер еще в конце 50-х гг.

Однако гнев Божий и на сей раз не коснулся Дмитрия Московского. Несомненно, и окружающие, и сам он увидели в этом знак Провидения. Всевышний явно хранил его для чего-то важного, необычайного. Вероятно, он не раз спрашивал себя: в чем оно, это его высшее предназначение? И постепенно в сознании юного князя родилась и окрепла вера в то, что именно он, Дмитрий, призван совершить великое: поднять знамя вооруженной борьбы за независимость Руси от чужеземцев. "Не слышно будет более насилия в земле твоей, опустошения и разорения - в пределах твоих; и будешь называть стены твои спасением и ворота твои - славою" (Исайя, 60, 18).

На протяжении нескольких веков русские князья вели непрерывную борьбу с хозяевами степей - кочевниками. В этом историческом противостоянии отличились некогда Владимир Красное Солнышко и Владимир Мономах, герои "Слова о полку Игореве" и князья, сложившие головы на реке Калке. Дмитрий Московский шел вослед своим героическим предкам, черпал мужество в рассказах об их подвигах. Однако в его эпоху борьба с "погаными" была несравненно более тяжелым, сложным делом, чем прежде.

Правильно понять суть этой задачи, которую поставил перед собой юный Дмитрий Московский, можно лишь ответив на коварный в своей наивности вопрос: что такое монголо-татарское иго? Во всей обширной научной литературе по этой теме на него, в сущности, нет убедительного ответа. Такое положение во многом объясняется некоторыми особенностями письменных источников XIII–XV вв. Парадоксально, но факт: русские летописи как бы не знают никакого "ига". В отношении русских писателей XIII–XV вв. к Орде - "Золотой" ее тогда никто не называл - есть нечто загадочное, непонятное. О ней говорят как о чем-то постороннем, чуждом и малоинтересном. Орда подается летописцами как некая "черная дыра", куда время от времени исчезают и откуда потом появляются русские князья, откуда приходят и куда возвращаются грозные "рати". Но что происходит там, на месте, как выглядит Орда, как живет - все это скрыто стеной молчания летописцев. Нет и самостоятельных литературных произведений на эту тему.

Нашим предкам нельзя отказать в любознательности и стремлении записать новые впечатления. Русскими путешественниками XIII–XV вв. подробно описаны Константинополь и Святая Земля, страны Центральной Европы и даже далекая Индия. Однако не сохранилось ни одного созданного русским человеком описания Орды. Что это: форма протеста угнетенных или равнодушие к чему-то давно знакомому, почти "своему"? На этот вопрос можно отвечать лишь гадательно…

Эта странная или, лучше сказать, непознанная черта мироощущения русских людей XIII–XV вв. дает некоторые основания для самых смелых предположений. В последнее время их высказывают все чаще. Одни считают, что монголо-татарское иго - это миф, созданный историками для оправдания вековой отсталости России; другие развивают идею о "добрососедских" отношениях между Русью и Ордой. Существует мнение, что только с помощью татар русские сумели остановить наступление западных и северо-западных соседей - немцев, шведов и литовцев. Благодаря противодействию Орды был положен предел католической экспансии на восток.

Несомненно, в этих построениях больше любви к парадоксам и неприятия "школьной" системы оценок, нежели серьезных аргументов. Однако слабое место современной исторической науки найдено точно: понятие "монголо-татарское иго" давно нуждается в конкретизации. В отношении к татарам, конечно, было очень много традиционного, восходящего ко временам борьбы с половцами или печенегами. Военные столкновения не исключали общения, а порой и породнения со степными соседями. Впрочем, все предшественники монголо-татар были для Руси исключительно внешней опасностью. Орда проникла внутрь: создала целую систему военно-политического воздействия на положение дел в стране, разработала надежный механизм систематического сбора налогов в свою казну.

В ситуации был и еще один принципиально новый момент - религиозный. В отличие от печенегов, половцев и самих монголов времен Чингисхана и Батыя, исповедовавших различные формы шаманизма, ордынская знать XIV столетия была преимущественно мусульманской. Столица Орды во времена хана Узбека (1313–1341) становится вполне мусульманским городом - со множеством мечетей и медресе, с заунывными криками мулл, сзывающих правоверных на молитву. Как складывались отношения между ордынским исламом и русским православием? И на этот вопрос источники не дают ответа. Вся мусульманская тема словно вырвана из летописей чьей-то властной рукой. Молчат о ней и другие русские письменные источники XIII–XV вв. И это опять-таки позволяет строить самые различные догадки.

Впрочем, даже если предположить, что молчание источников отражает реальность: холодное безразличие русских к "вере Магомета" и отсутствие какой-либо мусульманской проповеди на Руси, то и тогда мы не можем уйти от очевидности: идея "священной войны" - эта любимая идея западноевропейского средневековья - была слишком соблазнительной и многообещающей, чтобы внук Калиты и его наставники могли оставить ее без внимания. Не забудем, что Русь еще не уплатила дань охватившему всю Европу в XII–XIII вв. лихорадочному энтузиазму крестовых походов.

Именно эта идея "священной войны" - и только она одна! - могла наполнить конкретным содержанием то смутное ощущение избранности, которое волновало юного Дмитрия Московского. Можно думать, что жажда подвига "за веру" была не чужда и союзникам Дмитрия - суздальским князьям. Их религиозный энтузиазм поддерживался проповедями знаменитого подвижника Дионисия - игумена Печерского монастыря в Нижнем Новгороде.

Однако, прежде чем начинать борьбу с Ордой, Москва и Нижний Новгород должны были обезопасить себя от удара в спину, приведя к покорности сильнейших русских князей. Это оказалось далеко не простым делом. Попытка москвичей расправиться с молодым и энергичным тверским князем Михаилом Александровичем, заманив его на переговоры, окончилась неудачей. Разъяренный Михаил призвал на помощь литовского великого князя Ольгерда (1345–1377) - своего шурина.

Тяжелая война с Литвой лишь в 1372 г. завершилась благополучно для Москвы. Ольгерд, убедившись в невозможности захватить Москву или подчинить своей власти ее князей, отказался от дальнейшей бессмысленной вражды и заключил мир с Дмитрием.

Успешная борьба с многоопытным Ольгердом - одним из лучших полководцев восточноевропейского средневековья, стяжавшим себе громкую славу разгромом татар в битве под Синими водами (1362 г.) и освобождением от их власти стольного Киева, - несомненно, укрепила веру Дмитрия в собственные силы. Вместе с тем война с Литвой многому научила его, стала своего рода практической школой военного искусства.

Москвичи внимательно присматривались к приемам, с помощью которых Ольгерд достигал успеха в войнах с немцами, татарами, поляками, а порой и с русскими. Называя язычника, "огнепоклонника" Ольгерда "безбожным" и "нечестивым", летописец отмечает и его достоинства. Он не пил ни вина, ни пива, имел великий разум и подчинил многие земли, втайне готовил свои походы, воюя не столько числом, сколько уменьем.

Ни один из трех походов Ольгерда на Москву - в 1368, 1370 и 1372 гг. - не привел к взятию города. Однако литовцы дошли до самых ее стен, страшно разорили Подмосковье. Горькие уроки Ольгерда очень пригодились Дмитрию при подготовке к войне с Мамаем в 1380 г. Князь убедился в том, что ни в коем случае не следует допускать врага на свою территорию и позволять ему грабить села и волости. Как бы ни был силен враг, лучшее средство защиты - это смелое, внезапное нападение. Дмитрий твердо усвоил и еще один урок Ольгерда: успех войны в огромной степени зависит от хорошо налаженной разведки и умения хранить в тайне свои собственные планы.

Большую помощь Дмитрию в борьбе с Ольгердом оказал митрополит Алексей. Именно он, используя свое положение главы церкви, настойчиво стремился превратить борьбу с Ольгердом в "священную войну", участие в которой - нравственный долг каждого христианина. Алексей отлучал от церкви тех князей, которые действовали против Москвы в союзе с Ольгердом, отпускал грехи воинам, которые, нарушив клятву, данную литовскому князю, переходили на сторону Дмитрия.

Все материальное могущество митрополичьей кафедры, весь ее религиозный авторитет Алексей поставил на службу московскому делу. Во время первой "литовщины" он находился в осажденной Москве и воодушевлял ее защитников. Во время второй, находясь в Нижнем Новгороде, митрополит, несомненно, имел беседы с князем Борисом Константиновичем - зятем Ольгерда и давним врагом Москвы. Можно думать, что именно воздействие церкви заставило Бориса отказаться от совместного с Ольгердом нападения на Москву.

В 60-е и в начале 70-х гг. XIV в. главу русской церкви можно было сравнить с широко известным в ту эпоху образом Николы Можайского: выпрямившись во весь рост, святитель держит в одной руке храм, в другой - меч. На деле убедившись в том, какую пользу может принести Москве "свой" митрополит, Дмитрий позднее сделает все возможное, чтобы поставить во главе русской церкви человека, всецело преданного роду Калиты.

Завершение войны с Литвой не означало еще примирения с тверским князем Михаилом. Лишившись могущественного покровителя, бесстрашный внук Михаила Святого в одиночку продолжал борьбу. В 1369–1372 гг. он выстроил в своей столице новую крепость. По тем временам это было мощное, впечатляющее сооружение. Глубокие рвы, высокие земляные валы, обмазанные глиной бревенчатые стены и башни выглядели внушительно и неприступно. Однако примечательно, что Михаил не смог - или не захотел - построить каменную крепость, подобную московской.

Не надеясь в одиночку справиться с Михаилом, москвичи создали для его усмирения целую коалицию боевых сил. В нее вошли представители всех княжеских домов Северо-Восточной Руси - суздальско-нижегородского, ростовско-белозерского, ярославского, а также князья из чернигово-брянской династии. В войне с Тверью приняли участие и новгородцы.

Летом 1375 г. огромное войско, верховным предводителем которого был Дмитрий Московский, вступило во владения Михаила Тверского. Главной целью этого похода - как, впрочем, и большинства военных предприятий той эпохи - было ослабление могущества соперника путем разорения его земель. Участники коалиции, по выражению летописи, "тяжко пленили" тверское княжество. На деле это означало, что все оказавшиеся на их пути деревни и села были сожжены, а жители угнаны в плен. Все, что можно было унести или угнать, становилось добычей победителей, а остальное разрушалось и предавалось огню.

В военном отношении поход 1375 г. не отличался особым блеском. Князь Дмитрий действовал вполне традиционно, по науке отцов и дедов. Подойдя к Твери, где засел с дружиной Михаил, москвичи и их союзники попытались взять крепость штурмом. Это произошло в среду, 8 августа 1375 г.

Рано утром взвыли сигнальные трубы, загрохотали боевые барабаны. В воздухе просвистели первые стрелы. Тысячи и тысячи воинов со всех сторон бросились на штурм затаившейся крепости. Можно думать, что, назначив штурм на раннее утро, Дмитрий надеялся застать тверичей врасплох, спросонья. Однако и Михаил не даром ел свой княжеский хлеб. Уроки Ольгерда - разведка, бдительность - и ему пошли на пользу. Тверь в этот утренний час была готова к отпору.

По приказу Дмитрия в ход пошли испытанные штурмовые средства. К стенам Твери медленно двинулись огромные деревянные башни на колесах - "туры". Внутри них на расположенных в несколько ярусов помостах укрывались нападающие. Преодолеть крепостные рвы помогал "примет" - бревна, доски, жерди, которые несли с собой наступающие. Пользуясь тем, что его войско было весьма многочисленным, Дмитрий приказал вести штурм "около всего города", т. е. со всех сторон одновременно. Именно так поступали при штурме городов татары. Возможно, князь использовал и другой их прием: непрерывное, "посменное" ведение штурма с целью не дать осажденным ни минуты отдыха.

Наконец, настал миг, когда победа, казалось, была уже близка. Осаждающие зажгли мост через ров у Тьмацких (по реке Тьмаке) ворот города. Вот-вот могла загореться и сама проездная башня, а за ней и вся стена. Однако внезапно осаждающие отступили: опасность грозила им с тыла. Выбрав удобный момент, князь Михаил с отборным отрядом совершил внезапную вылазку. Тверичи набросились на "туры", перебили сидевших там воинов, а сами башни сожгли или разбили.

Штурм крепости продолжался до самого вечера, однако успеха не принес. Убедившись в прочности тверской обороны, союзники решили отказаться от новых попыток взять город штурмом и приступили к планомерной осаде. Тверь была окружена "острогом" - прочным тыном, затруднявшим внезапные вылазки осажденных. Через Волгу были наведены мосты, по которым могли в случае необходимости быстро переправиться войска, стоявшие на левом берегу реки.

По ночам сотни костров образовывали как бы огромное огненное кольцо, в центре которого таился погруженный во мрак осажденный город. Осада Твери продолжалась около месяца. В городе начался голод. Народ волновался и требовал от князя пойти на переговоры с москвичами. Потеряв надежду на помощь со стороны Ольгерда или татар, Михаил решил уступить. 3 сентября 1375 г. при посредничестве тверского епископа Евфимия был заключен-мирный договор. Михаил признавал себя "младшим братом" Дмитрия Московского, клялся помогать ему в борьбе с любым врагом и не затевать против него никакой "крамолы".

Победа над Тверью показала, какие огромные возможности дает хотя бы временное соединение княжеских сил во имя общей цели. Дмитрий понимал, что Литва и Орда постараются любыми средствами расколоть антитверской союз, воспрепятствовать дальнейшему усилению Москвы. Сохранить единство и по окончании тверского похода можно было лишь обратившись к решению другой общерусской задачи - созданию надежной системы обороны от татарских набегов.

В том случае если Москва принимала на себя главную роль в решении этой задачи, ее естественными союзниками становились все князья, владения которых лежали у границ с Ордой.

Обаяние героической личности Дмитрия Московского ничуть не поблекнет, если мы признаем очевидное: на войну с Ордой его толкали не только патриотические чувства и религиозный энтузиазм. Этого требовала сама логика внутриполитической борьбы, ясное понимание того, что в новых условиях именно слава победителя Орды - а вовсе не традиционная для московских князей унизительная роль ее фаворита! - может обеспечить устойчивое главенство в политической системе Северо-Восточной Руси. В середине 70-х гг. XIV в. Дмитрий Московский открыто отказывается от прежней московской политики умиротворения Орды. Отныне он ищет успеха не в том, чтобы ближе других подойти к ханскому престолу, а, напротив, в том, чтобы предстать перед Русью в качестве ее главного защитника от "злого татарина".

По мнению некоторых историков, новая политика князя Дмитрия была определена в конце 1374–начале 1375 г. на двух княжеских съездах в Переяславле-Залесском. Поводом для первого из них послужило рождение в семье Дмитрия еще одного сына - Юрия. Однако среди хмельных пиров и соколиной охоты князья находили время и для раздумчивых бесед "на трезвую голову". В них исподволь намечались очертания нового расклада сил в Северо-Восточной Руси.

Основой общерусского антиордынского союза князей должен был стать "дуумвират" зятя и тестя - Дмитрия Московского и Дмитрия Нижегородского. Отныне внук Ивана Калиты при первом же известии о вторжении татар в русские земли должен был послать на помощь местным князьям свои войска. Эта стратегия кажется нам простой и естественной. Но для людей той эпохи она означала целый переворот в политическом мышлении. Повсюду господствовал тогда "удельный" взгляд на мир с его примитивно-эгоистической логикой безусловного приоритета местных интересов.

Объединение боевых сил вскоре после победы над Тверью принесло союзникам новый успех. В марте 1377 г. объединенное московско-нижегородское войско совершило успешный поход на город Болгар - крупнейший центр ордынской торговли в Среднем Поволжье. Взяв большой выкуп, русские посадили в городе своего наместника и сборщика таможенных пошлин.

Летописец с явным удовольствием описывает подробности этого победного похода русских. Он рассказывает, как "поганые бесермены" примечательное соединение язычников и мусульман в некий собирательный образ религиозного отчуждения! - пытались испугать лошадей русских воинов и с этой целью выехали на невиданных ими животных - верблюдах. Осажденные использовали самострелы (вероятно, огромных размеров), а также какие-то неведомые приспособления, которые "пускали гром". Однако все ухищрения "бесермен" оказались напрасными. Русские воины не дрогнули перед невиданным оружием и одержали победу. Большая заслуга в этом принадлежала князю Дмитрию Михайловичу Волынскому, в будущем - герою Куликова поля. Именно он по поручению Дмитрия Московского командовал всеми полками в болгарском походе.

Московско-нижегородский союз и активные действия русских в Среднем Поволжье вызвали серьезное беспокойство в Орде. Там после затяжных смут возвысился могущественный правитель - темник Мамай. Летом 1377 г. отряды Мамая совершили опустошительные набеги на нижегородские и рязанские земли. Одновременно из-за Волги, из "Синей Орды" (степи Западной Сибири и Казахстана), явился некий "царевич Арапша", цель которого заключалась в нападении на юго-восточные окраины Руси. Вероятно, Арапшу навел на нижегородские земли не кто иной, как Мамай.

2 августа 1377 г. на юго-восточной окраине нижегородского княжества, близ границы с владениями мордовских князей, московско-нижегородское войско было разгромлено внезапно напавшими на него татарами.

"И собралось великое войско, и пошли они за реку, за Пьяну. И пришла к ним весть о том, что царевич Арапша на Волчьей Воде. Они же повели себя беспечно, не помышляя об опасности: одни - доспехи свои на телеги сложили, а другие - держали их во вьюках, у иных сулицы оставались не насаженными на древко, а щиты и копья не приготовлены к бою были. А ездили все, расстегнув застежки и одежды с плеч спустив, разопрев от жары, ибо стояло знойное время. А если находили по зажитьям мед или пиво, то пили без меры, и напивались допьяна, и ездили пьяными. Поистине - за Пьяною пьяные! А старейшины, и князья их, и бояре старшие, и вельможи, и воеводы, те все разъехались, чтобы поохотиться, утеху себе устроили, словно они дома у себя были.

А в это самое время поганые князья мордовские подвели тайно рать татарскую из Мамаевой Орды на князей наших. А князья ничего не знали, и не было им никакой вести об этом. И когда дошли наши до Шипары, то поганые, быстро разделившись на пять полков, стремительно и неожиданно ударили в тыл нашим и стали безжалостно рубить, колоть и сечь. Наши же не успели приготовиться к бою, и не в силах ничего сделать, побежали к реке к Пьяне, а татары преследовали их и избивали" (9, 89–90).

Поражение русских на Пьяне позволило татарам в 1377–1378 гг. осуществить еще целый ряд опустошительных набегов на нижегородские и рязанские земли. Едва-едва наладившийся оборонительный антиордынский союз князей оказался под угрозой распада. Повсюду стали слышны разговоры о том, что Дмитрий Московский не в силах справиться с ролью военного "сторожа" Русской земли, главы княжеского союза. Спасти престиж внука Калиты, смыть позор поражения на Пьяне могла только крупная победа над татарами, одержанная под командованием самого Дмитрия Московского. И вот в августе 1378 г., узнав о вторжении в рязанскую землю посланного Мамаем воеводы Бегича, князь Дмитрий выступил на помощь рязанцам. Впрочем, он защищал не только их, но и свое собственное княжество: расправившись с Рязанью, Бегич намеревался двинуться на Москву. Два войска встретились в рязанской земле, на берегу небольшой речки Вожи.

Подлинный героизм скуп на слова и не любит патетики. В лаконизме летописного рассказа об этой битве отразилась важная черта мировоззрения самого князя Дмитрия и его окружения, которую можно определить как деловитость. Война была для них прежде всего повседневным делом, своего рода ремеслом, которое требует пота и крови, опыта и сноровки, но отнюдь не нуждается в словесных украшениях.

"В год 6886 (1378). В этом же году ордынский князь, поганый Мамай, собрав многочисленное войско, послал Бегича ратью на великого князя Дмитрия Ивановича и на всю землю Русскую.

Великий же князь Дмитрий Иванович, услышав об этом, собрал много воинов и пошел навстречу врагу с войском большим и грозным. И, переправившись через Оку, вошел в землю Рязанскую и встретился с татарами у реки у Вожи, и остановились обе силы, а между ними была река.

По прошествии немногих дней татары переправились на эту сторону реки, и, нахлестывая коней своих и закричав на своем языке, пошли рысью, и ударили на наших. А наши ринулись на них: с одной стороны Тимофей окольничий, а с другой стороны - князь Даниил Пронский, а князь великий ударил в лоб татарам. Татары же сразу побросали копья свои и побежали за реку за Вожу, а наши стали преследовать их, рубя и коля, и великое множество перебили их, а многие из них в реке утонули. И вот имена убитых князей их: Хазибей, Коверга, Карабулук, Костров, Бегичка.

Кеслер Ярослав Аркадьевич

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПЕЧАТЬ ИВАНА КАЛИТЫ В феврале 2001 года Г.К. Каспаров привлек наше внимание к малоизвестному факту оснащения печати Ивана Калиты (1328 г) Звездой Давида, - символом иудаизма. Но есть при печати Великого князя Ивана и буддийский символ вечности.Времена

Из книги Книга 1. Новая хронология Руси [Русские летописи. «Монголо-татарское» завоевание. Куликовская битва. Иван Грозный. Разин. Пугачев. Разгром Тобольска и автора

2. Татаро-монгольское нашествие как объединение Руси под властью Новгородской = Ярославской династии Георгия = Чингиз-хана и затем его брата Ярослава = Батыя = Ивана Калиты Выше мы уже начали говорить о «татаро-монгольском нашествии» как о процессе объединения Русского

Из книги ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая. автора Кузьмин Аполлон Григорьевич

Из книги Полный курс русской истории: в одной книге [в современном изложении] автора Соловьев Сергей Михайлович

Потомки Ивана Калиты Семен Иванович Гордый (1340–1353 годы) При Семене, или, как его именовали, Симеоне с соседними князьями большой проблемы не было. Зато на Западе неожиданно образовался сильный враг – Литва. Литва номинально считалась вассалом хана, но в то же время

Из книги Русь. Китай. Англия. Датировка Рождества Христова и Первого Вселенского Собора автора Носовский Глеб Владимирович

Из книги Калиф Иван автора Носовский Глеб Владимирович

1. Вторжение в Европу и Азию русских войск Ивана Калифа (Калиты), он же хан Батый Возникновение Российского царства = Великой Русской Средневековой Империи, она же «Монгольская» Империя 1.1. Скалигеровская хронология «монгольского» вторжения Согласно общепринятой

Из книги Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском Иге»! автора Шляхторов Алексей Геннадьевич

Приход Ивана Калиты в разгар кризиса Татарские пастухи, сторожившие свои табуны в окрестностях города, единственные успели бежать в Москву, а оттуда в Орду. Мирные купцы ордынские также были перебиты, а их имущество разграблено. Узбек был взбешён. Получилось очень

Из книги Терра инкогнита [Россия, Украина, Беларусь и их политическая история] автора Андреев Александр Радьевич

«Чтобы свеча не угасла». Московское княжество Ивана Калиты После смерти Александра Невского между его сыновьями началась борьба за великий стол. В Северо-Восточной Руси появилось четыре великих княжества - Владимирское, Тверское, Нижегородское, Московское,

Из книги Московская Русь: от Средневековья к Новому времени автора Беляев Леонид Андреевич

Четыре принципа Ивана Калиты, или «тишина великая» Калита понял, как сделать Москву самым влиятельным княжеством Руси. Он придерживался четырех неписаных правил: жить в мире с Ордой; контролировать «выход»; «собирать земли»; дружить с Церковью.Искусно обращая

Из книги Хрестоматия по истории СССР. Том1. автора Автор неизвестен

67. ДУХОВНАЯ ГРАМОТА ИВАНА ДАНИЛОВИЧА КАЛИТЫ Вторая «Духовная грамота» Ивана Калиты написана в 1328 г. Она напечатана в «Собрании государственных грамот и договоров», т. I, № 22.Во имя отця и сына и святого духа. Се яз грешный худый раб божий Иван пишу душевную грамоту, ида в

Из книги Держава. Власть в истории России автора Андреев Александр Радьевич

Московское княжество Ивана Калиты. «Чтобы свеча не угасла». XIII–XV века В результате междоусобной борьбы, развернувшейся после смерти Александра Невского между его родственниками, в Северо-Восточной Руси появились еще три великих княжества – Московское, Тверское,

Из книги Земной круг автора Марков Сергей Николаевич

Наследство Ивана Калиты Иван Данилович Калита умер в 1341 году, в последний день марта, и перед смертью слышал великопостный звон церкви Иоанна Лествичника, возвышавшейся над дубовым Кремлем.Из наследства, оставленного Иваном, нам наиболее важными представляются

автора Черепнин Лев Владимирович

§ 3. Политические взаимоотношения русских земель в княжение Ивана Калиты Татарская рать во главе с пятью темниками, приведенная из Золотой орды князем Иваном Даниловичем Калитой, жестоко расправилась с жителями Твери, Кашина и других городов, сел и волостей. Великий

Из книги Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси автора Черепнин Лев Владимирович

§ 4. Внутренняя политика Ивана Калиты В различных источниках имеется оценка не только мероприятий, проводимых московским великим князем Иваном Даниловичем Калитой по отношению к другим князьям и княжествам Северо-Восточной Руси, но и его внутренней политики

Из книги Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси автора Дикий Андрей

Наследники Ивана Калиты Иван Калита (Московский князь с 1305 года и великий князь с 1328 года) умер в 1340 году, оставив всю власть, без дробления на уделы, своему старшему сыну Симеону. История называет его Симеоном Гордым за его высокомерие и деспотическое отношение ко всем

Иван I Данилович Калита Добрый (в Крещении Иоанн, в схиме - Ананий)
Годы жизни: 1283 - 31 марта 1341
Годы правления: 1328-1340

Из рода Московских великих князей.
Сын Даниила Александровича. Мать – Мария. Внук Александра Невского.
Великий князь Московский в 1325 - 1341 годах.
Великий князь Владимирский в 1328 - 1341 годах.
Князь Новгородский в 1328 - 1337 годах.

ИВАН I ДАНИЛОВИЧ КАЛИТА – второй сын князя, заложивший основы политического и экономического могущества Москвы. Прозвище Калита (кошель) получил за щедрость к нищим («даяше нищим сколка вымётся») и огромные богатства, которые использовал для увеличения своей территории «куплями» в чужих княжествах.

Иван Калита, раздающий милостыню.Кошелев Р.

Калита

В 1296-1297 годах наместник своего отца в Новгороде.
В 1304 году, в отсутствие своего старшего брата, Иван отправился в Переславль оборонять его от тверских князей. Вскоре под городом появились тверские полки под началом боярина Акинфа. Три дня тот продержал Ивана в осаде, на четвёртый день явился из Москвы боярин Родион Несторович, зашёл тверичам в тыл, а Иван в то же время сделал вылазку из города, и неприятель потерпел полное поражение.

В юности долго был в тени старшего брата, московского князя Юрия Даниловича, но сумев оборонить принадлежащий княжеству Переяславль от тверичей, доказал брату свою способность удерживать завоеваннное. В 1320 году Иван Данилович впервые ездил в Орду к Узбек-хану, утверждаться в качестве наследника Московского княжества. Юрий Данилович получил ярлык от хана на великое княжение и уехал в Новгород, Москва оставлена была в полное управление Ивана.

В.П. Верещагин. Великий князь Московский Иван Калита

В 1321 году Дмитрий Тверской признал власть Юрия Даниловича и передал ему ордынскую дань со всего Тверского княжества. Но Юрий, вместо того, чтобы отвезти тверскую дань в Орду, отвёз её в Новгород и через купцов-посредников пустил её в оборот, желая получить проценты. Действия Юрия с ордынской данью разгневали Узбек-хана, и он передал ярлык на великое княжение Дмитрию. Находящийся в это время в Сарай-Берке Иван Данилович демонстративно ни во что не вмешивался, полностью отстранившись от дел брата. При попытке Юрия вернуть ярлык он был зарублен Дмитрием в Сарай-Берке 21 ноября 1325 года, в канун дня гибели Михайла Тверского, и Иван стал московским князем. Ещё спустя год (1326) в Орде был убит сам Дмитрий, а ярлык был передан его брату Александру.

С этих пор он и показал себя властным, жестоким, хитрым, умным и упорным в достижении своих целей правителем В 1325 Иван унаследовал Москву по завещанию умершего Юрия. Годы его управления княжеством (около двадцати) стали эпохой усиления и возвышения Москвы над остальными русскими землями. В основе его лежало особенное умение Ивана ладить с ордынским ханом. Часто ездил в Орду, отчего заслужил расположение и доверие хана Узбека. В то время как другие русские земли страдали от вторжений ордынских численников и баскаков, владения князя московского оставались спокойными, пополнялись численно иммигрантами из других княжеств и земель. («Перестали поганые воевать русскую землю, – говорится в летописи, – перестали убивать христиан; отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского; и с этих пор наступила тишина по всей земле»).

Вскоре после начала единоличного управления Иваном московской землей, в Москву из Владимира была переведена митрополичья кафедра (1325). Это сразу сделало Москву духовной столицей Руси. Князь сумел приобрести расположение митрополита Петра, так что с 1326 тот переехал в Москву, в ней умер и был погребен. Новый митрополит Феогност также выразил желание остаться в Москве, чем вызвал глухое недовольство удельных князей, боявшихся усиления Московского княжества.

А.Васнецов.Московский Кремль при Иване Калите.

Иван ловко пользовался обстоятельствами, чтобы, с одной стороны, увеличивать свои владения, с другой – оказывать влияние на князей в прочих русских землях. Главным соперником его был тверской князь Александр Михайлович, попытавшийся встать на защиту своих земляков, в 1327 убивших ордынского посла Чолхана и его свиту за то, что те «пожгли города и села и людей повели в плен».
Узнав об этих событиях в Твери, Иван сам поехал в Орду к Узбеку, торопясь выразить готовность помочь ордынцам в расправе с непокорными. За такую преданность хан Узбек дал Калите ярлык на великое княжение, право самостоятельно собирать дань для отправки в Орду и 50 000 войска. Объединив его со своим, присовокупив к нему еще и войско князя суздальского Александра Васильевича, Калита пошел на Тверь и там «положил пусту всю землю». Присланные позже из Орды новые отряды баскаков довершили разгром.

Щелкановщина. Народное восстание против татар в Твери. 1327. Миниатюра из Лицевого летописного свода XVI в.

Тверской князь Александр бежал в Новгород, потом в Псков. Новгород откупился, дав ордынцам 2000 гривен серебра и множество даров. Иван и его союзники требовали выдачи Александра, митрополит Феогност отлучил Александра и псковичей от церкви. Отводя от Пскова угрозу вторжения, Александр в 1329 году уехал в Литву (на полтора года).

В 1328 году хан поделил великое княжение между Иваном, получившим Великий Новгород и Кострому, и Александром Васильевичем Суздальским, получившему сам Владимир и Поволжье (предположительно Нижний Новгород и Городец). После его смерти в 1331 или 1332 году князем Суздальским и Нижегородским стал его брат Константин, начавший раболепно угождать московскому правителю, а Нижний и Городец примерно на десятилетие вернулись в состав великого княжения.

В 1328-1330 годах Иван отдал двух своих дочерей замуж за Василия Давыдовича Ярославского и Константина Васильевича Ростовского для того, чтобы распоряжаться их уделами.
В таком же положении оказались князья Ростово-Суздальской земли. Это позволило Калите после смерти суздальского князя Александра в 1332 удержать за Москвой Владимир.

От двух жен (первый раз Калита женился в 1332 на Елене; второй женой была некая Ульяна) московский князь имел семеро детей, в том числе дочерей – Марию, Евдокию, Феодосию и Фетинью. Их он сумел сделать «дорогим товаром» и выгодно выдать замуж: одну за ярославского князя Василия Давыдовича, другую – за ростовского князя Константина Васильевича. При этом он поставил условием самовластное распоряжение уделами зятьев. Повиновалась Москве и Рязань: стоявшая на окраине Руси, она за свою строптивость могла первой подвергнуться жестокой каре Орды.

Углич был присоединен Калитой посредством купли. Кроме того, он покупал и выменивал села в разных местах: около Костромы, Владимира, Ростова, на реке Мете, Киржаче. Приобретение Калитой городов Галича, Углича и Белозерска сомнительно, так как их он впоследствии не упомянул в своих духовных грамотах (возможно, это были купли с правом временного пользования).

Особенно настойчивыми были его попытки прибрать к рукам земли Великого Новгорода. Вопреки новгородским законам, запрещавшим князьям других земель покупать там собственность, он сумел завести в Новгородской земле несколько слобод и населить их своими людьми. В 1332 даже начал было войну с Новгородом, поскольку новгородцы отказывались платить старинную дань (так называемое «закамское серебро»), но вскоре вынужденно заключил мир. В конце княжения он сделал еще одну попытку подчинить своей власти этот свободный город и вновь потребовал от новгородцев большую сумму денег. После их отказа он отозвал своих наместников из города, и распрю эту суждено было завершить уже после смерти его сыну Семену Ивановичу Гордому. Последним актом, направленным на расширение владений княжества была отправка в 1340 войска (возможно, по приказу хана) на непослушного Орде смоленского князя Ивана Александровича и опустошение москвичами совместно с татарами Смоленской земли.

В 1337 тверской князь Александр решился помириться с ордынцами и попытаться заполучить обратно свое княжество. Но Калита опередил тверича: в 1339 он сам первым поехал в Орду с доносом на Александра. Александр получил приказ явиться к хану в Орду. Там и он сам, и его сын Федор были казнены. Калита же вернулся в Москву «в великой радости» и немедленно послал в Тверь за главным колоколом с церкви св. Спаса. Колокол был снят и привезен в Москву как символ победы над соперником.

Аполлинарий ВАСНЕЦОВ. В Московском Кремле.

В самой столице за 1325–1340 были отстроены и центр города, и посад за его пределами. Быстро росло число сел вокруг Кремля, самому князю принадлежало их более 50. Бояре охотно переходили к Калите, получали от него земли с обязанностью службы; за ними следовали вольные люди, годные к оружию. Даже ордынские мурзы стремились быть «под его рукой», в том числе так оказался в Москве Чет – по преданию, предок Бориса Годунова. Летописи упоминают об активном церковном и светском каменном и деревянном строительстве. Так, на княжеском дворе деревянная церковь Спаса Преображения в 1330 была заменена каменной и основан монастырь (сюда были переведены архимандрития и монахи из Данилова монастыря).
В 1333 по приказу Калиты была заложена и отстроена церковь Иоанна Лествичника «под Колоколы».

Соборная площадь Московского кремля, 1797 год.

В благодарность за избавление Москвы от голода был воздвигнут каменный храм на краю Боровицкого холма на месте деревянной церкви Михаила Архангела (в настоящее время – кремлевский Архангельский собор). Чуть позже рядом был заложен и Успенский собор.

В 1339 в Москве завершилось строительство дубового Кремля. При этом князь был неплохо разбирался «в книгах». По его приказу церкви не только строились, но и пополнялись ценными библиотеками (Сийское пергаментное Евангелие, снабженное по его распоряжению немалым числом киноварных заставок и зарисовок ныне хранится в Рукописном отделе библиотеки РАН).

Успенская звонница Московского кремля

Перед смертью Иоанн принял пострижение и схиму. Все свое движимое и недвижимое имущество он разделил между тремя сыновьями и женой: Москву он оставил в общее владение наследникам, причем главным «печальником» и первым среди равных назначался старший сын Семен Иванович (в будущем – Гордый). Ему он дал города Можайск, Коломну и 16 волостей, Ивану Ивановичу (будущему Красному) – Звенигород, Кремичну, Рузу и еще 10 волостей, Андрею – Лопасню, Серпухов и еще 9 волостей, жене Елене с дочерьми – 14 волостей.

Калита умер 31 марта 1340 в Москве и был погребен в отстроенном по его приказу Архангельском соборе.

Собор святого Архистратига Михаила.(Архангельский собор) в Кремле

Историки высоко оценили деятельность Калиты на московском престоле (С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, М.Н.Тихомиров), отметив также его просвещенность и содействие не только росту политического могущества княжества, но и превращения последнего в культурный и религиозный центр.

У Ивана Даниловича было 2 жены:
1) княгиня Елена;

Елена (Олена) († 1 марта 1331) - великая княгиня-инокиня, первая жена князя Московского и Великого князя Владимирского Ивана I Калиты.

Откуда была родом Елена - неизвестно. В миру носила имя Елена (Олена), в иночестве - Соломонида. Не сохранились также данные о годе её рождения и дате свадьбы с И. Калитой.

Именовалась великой княгиней - инокиней. Умерла 1 марта 1331 года, приняв перед кончиной монашеский постриг.

В браке с Иваном I Калитой родила восьмерых детей: 4-х сыновей и 4-х дочерей:

Симеона, (1318-1353)
Даниила, (род 1320 - умершего в раннем возрасте)
Ивана, (30 марта 1326 - 13 ноября 1359)
Андрея, (июль 1327 - 27 апреля 1353)
Марию (ум. 1365), замужем с 1328 года за Константином Васильевичем (князем Ростово-Борисоглебским).
Евдокию (1314 - 1342) , была замужем за князем Ярославским Василием Давыдовичем Грозные Очи
Феодосию, была замужем за Белозерским князем - Фёдором Романовичем.
Феотинию

Оставила вдовцу - князю троих малолетних сыновей: 13-летнего Симеона, 5-летнего Ивана и 3-летнего Андрея.

Похоронили княгиню Елену в стенах собора Спасского монастыря Москвы.

Умирая, в феврале 1340 Иван Калита завещал второй супруге Ульяне с «меньшими детьми» города и сёла, а также золото первой жены Елены:

А что золото княгини моее Оленине, а то есмь дал дочери своей Феотиньи, 14 обручи и ожерелье матери ее, монисто новое, что есмь сковал...

Под 1332 годом Рогожский летописец сообщает: «Того же лета в другое оженися князь великий Иван Данилович». Второй женой князя стала Ульяна.

2) княгиня Ульяна,

Ульяна († середина 1360-х годов)- великая княгиня Московская, вторая жена князя Московского и Великого князя Владимирского Ивана I Калиты.

Происхождение Ульяны - неизвестно. После смерти в марте 1331 года первой жены великой княгини-инокини Елены, князь Иван I Калита, через год в 1332 году повторно женился на Ульяне. Рогожский летописец под 1332 годом сообщает: «Того же лета в другое оженися князь великий Иван Данилович».

Брак этот длился до смерти князя Калиты в марте 1341 года. Предчувствуя смерть, Иван I в феврале 1340 составил духовную грамоту, по которой разделил Московское княжество между своими тремя сыновьями и второй супругой Ульяной с «меньшими детьми», перечислив города, сёла и слободы, а также золото первой жены Елены:

«А се даю княгини своей с меншими детьми…»

Княгиня Ульяна после смерти супруга жила ещё около 20 лет.

Княгиня-вдова Ульяна владела уделом, в который входили 14 волостей на востоке и севере Московского княжества. Ей принадлежало более десяти сёл в Подмосковье. В пользу княгини проводился сбор московского торгового налога. Все эти владения и налоги княгиня получила по завещанию своего мужа Ивана Калиты. Доставшиеся ей города, волости и веси (в частности, Сурожик, Бели, Лучинское, Мушкова гора, Ижва, Раменка, слободка княжа Иванова, Воря, Корзенево, Рогож или Ротож, Загарье, Вохна, Селна, Гуслица, Шерна-городок, Луцинское на Яузе с мельницею, Деунинское) сумела сохранить в своих руках до смерти. Хотя старшие сыновья Калиты и Елены и их внуки, ставшие впоследствии великими князьями, были её пасынками, до своей кончины Ульяна оставалась старшей княгиней и пользовалась у них почётом и уважением и даже пережила многих из них.

После смерти удел, составлявший собственность Ульяны, в середине шестидесятых годов XIV в. был поделен между внуками Ивана Калиты - Дмитрием Ивановичем Донским и князем серпуховским Владимиром Андреевичем.

В браке с Иваном I Калитой Ульяна родила дочь Марию.
По другим источникам, ряд историков, в частности, директор Центра по истории Древней Руси Института российской истории РАН, доктор исторических наук В. А. Кучкин, высказывают предположение, что под «младшими детьми» в завещании Калита имел ввиду двух своих дочерей, родившихся в браке с Ульяной - Марию-меньшую и Феодосию.

***
Основные даты жизни и деятельности Ивана Калиты
Около 1288 г.– рождение Ивана Даниловича.
1293 – «Дюденева рать», разгром татарами 14 русских городов.
1303, 5 марта – умер отец Ивана князь Даниил Александрович.
1304 – сопровождал старшего брата Юрия в походе на Можайск.
1304 – разгромил тверское войско в битве у Переяславля-Залесскою.
1310 – участвовал в церковном соборе в Переяславле-Залесском.
1315, весна – 1317, осень – управляет Москвой в отсутствие Юрия.
1317 – родился сын Семен.
1317 – ездил в Новгород по поручению Юрия.
1319 – родился сын Даниил.
1320 – сопровождал Юрия в походе на Рязань.
1320 – 1321 – жил в Орде при дворе хана Узбека.
1322 – вернулся на Русь с отрядом ордынского «посла» Ахмыла.
1322 – начал самостоятельно управлять Москвой.
1326 – поездка в Орду.
1327, 14 августа – освящение Успенского собора в Москве.
1327, 15 августа – восстание против татар в Твери.
1328, начало – вместе с татарами участвовал в разгроме Твери.
1328, лето – получил в Орде ярлык на великое княжение Владимирское.
1329, весна – посещение Новгорода и поход на Псков.
1329, 1 сентября – освящение церкви Иоанна Лествичника в Москве.
1331, 1 марта – умерла княгиня Елена, первая жена Калиты.
1333, 20 сентября – освящение Архангельского собора.
1335 – поездка Ивана Калиты в Новгород.
1339 – вместе с сыновьями ездил в Орду.
1339, 25 ноября – закладка новых стен московского Кремля.
1340, 31 марта – смерть Ивана Калиты.

Большие политики попадают в историю благодаря своим делам, а не прозвищам, но именно они, когда-то метко данные, позволяют потомкам оценить масштабы личности правителя. Свое прозвище Калита Иван Данилович получил еще при жизни за

щедрость, проявляемую к нищим. Калита - это кожаная сумка, кошель. В Московских землях сохранилась легенда о том, как князь раздавал серебряные деньги, которые доставал из кожаного кошеля, висящего на поясе. Кроме того, не жалея денег, он покупал соседствующие княжества, неустанно приращивая новые земли. Человек недюжинного дипломатического таланта, умный и щедрый, изворотливый и жесткий, объединивший многие русские земли и основавший Московское государство - это все Великий князь Московский Иван Калита, годы правления которого - с 1325 по 1340 г. Сегодня речь пойдет о нем.

Потомок Александра Невского

В летописях не сохранились точные данные о времени рождения Ивана Даниловича: историки ориентируются на период с 1282 по 1283 годы. Он был четвертым сыном Московского князя Даниила Александровича и внуком Александра Невского. По законам того времени четвертый сын не мог надеяться на княжеский престол, но сложилось так, что занял его именно Иван I Данилович Калита. часто занимали государственные должности неожиданно.

Путь к престолу

Первое упоминание об Иване Даниловиче в датировано 1296 годом в связи с его появлением в городе. В начале он княжил в Переяславле-Залесском и успешно отстоял его в сражении с тверским боярином Акинфом в 1305 году.

В 1303 году умирает отец Ивана Даниил Александрович, и княжеский престол переходит старшему брату Юрию, который правил Московскими землями с 1303 по 1325 годы. Все это время Иван оказывал Юрию мощную поддержку.

Часто участвующий в походах и уезжающий в Золотую Орду со спокойным сердцем оставлял княжество, за которым успешно присматривал Иван Калита. Годы правления Юрия Даниловича - с 1303 по 1325 г. За это время в силу разных причин погибают остальные братья Ивана Калиты, а когда в Орде от руки Тверского князя умирает Юрий Данилович, приходит время княжения Ивана Калиты.

Начало правления

Это был тяжелый период. Ордынская власть распространялась на всей Руси. И правление каждого князя утверждалось в Орде. Когда Иван Данилович занял престол, он вынужден был поехать в Золотую Орду. Там во всем блеске проявились его потрясающие дипломатические способности. Он умел договариваться с татарами: дарил огромной ценности подарки, чем добивался спокойного существования и оберегал от набегов татар, приносивших неисчислимые беды.

В те времена тишина и спокойствие были практически невозможны. Ведь если удавалось путем платы огромной дани на время освободиться от татарских вылазок, соседи - князья - могли развязать новый поход. Московские князья всегда соперничали с тверскими. И Тверь была в более выгодном положении, чем Москва. Она стояла на Волге, богатела торговлей и с каждым годом подчиняла себе все больше русских земель.

Это понимал Иван Данилович Калита. Годы правления научили его терпению и использованию выпадающих шансов, даже самых трагических.

Участие в карательной экспедиции на Тверь и ее последствия

Случившееся в августе 1327 года в против татар, притеснявших тверичей, повернуло ход истории в другую сторону. Результатом народного бунта стало полное истребление татарского гарнизона, на что Орда не могла не отреагировать. И в 1328 году она снаряжает карательную экспедицию на Тверь, в которой участвуют многие князья, и в том числе Иван Калита, годы правления которого только начинались. Ослушаться он не мог, да и видел в подавлении Твери будущее могущество Московского государства. После разгрома Твери правящий в ней князь Александр сбежал в Псков. Иван Калита от хана Узбека получил во владение Костромское княжество и возможность контролировать Новгород Великий.

После смерти князя Суздальского в 1331 году Московский князь добился у хана Узбека ярлыка (разрешения) на Владимирское великое княжество и стал руководителем всей политической системы Восточной Руси.

Кроме того, Иван Данилович, проявляя незаурядные способности, уговорил хана на неслыханное соглашение: Узбек поручил Ивану 1 сбор податей с населения в обмен на обещание не устраивать набеги и не присылать баскаков. Обе стороны сдержали свои обещания, татары перестали грабить русские земли, опасаясь гнева Узбека, а Калита в полном объеме выплачивал установленные подати.

Дела внутренние

Летописи тех времен прославляют правление князя Ивана Даниловича Калиты: договариваясь с Ордой, он добился значительного периода тишины и покоя, во время которого осуществил несколько грандиозных проектов, весьма способствовавших укреплению Московского могущества.

Сорок лет тишины было подарено русской земле Иваном Даниловичем. Вплоть до 1368 года на Московские земли не было сделано ни одного набега. Как это удавалось? Князь выполнял перед Ордой все взятые на себя обязательства: он исправно платил дань, делал бесчисленные подарки хану, периодически приезжая к нему.

Иван Калита: годы правления

На вопрос, каким образом собирались такие огромные средства, нет однозначного ответа. Тем не менее известно, что уже в начале своего правления князь смог очистить дороги от разбойников и грабителей, чинивших на них безобразия, за что получил второе прозвище - Добрый, и привлек в Москву купцов и торговые караваны, увеличивая обороты и таможенные пошлины.

Кроме того, понимая, что местными правителями присваивалась немалая доля собранной дани, Иван Данилович применял жестокие методы для ее полного сбора, наказывал проворовавшихся воевод и был беспощаден к своим противникам.

Иван Данилович предпринимает несколько походов на русский север, в ходе которых открывает еще один источник доходов - промысел пушнины. Эти способы, вероятно, и позволили ему не только полностью рассчитываться с Золотой Ордой, но и проводить грандиозные изменения в княжестве.

Москва - столица русской церкви

Иван Данилович был не просто религиозен, он был уверен в собственной исключительности благодаря Божьему промыслу и рассчитывал на помощь Митрополита в реализации своих планов по объединению русских земель и усилению Московского государства. Заботясь о безопасности княжества, Иван Данилович возводит новый дубовый Кремль, защищающий центр города и посад. На территории Кремля с 1326 по 1333 годы строятся великолепные каменные храмы: Архангельский, Спасский и Успенский соборы, церковь Иоанна Лествичника и Преображенская церковь.

Одним из важных достижений борьбы московских князей за первенство в русских землях Северо-востока является союз с митрополичьей кафедрой, начало которому было положено еще Юрием Даниловичем.

Возможно, именно этот грандиозный строительный проект повлиял на решение

Митрополита Петра устроить свою резиденцию в Москве. Несколько лет он искал подходящие для этого земли. В 1326 году скончался и был похоронен в Москве. Позднее, будучи Владимирским князем, Иван Данилович добился канонизации Петра.

Правление и деятельность Ивана Калиты

Опираясь на активную поддержку Русской Православной Церкви и проводя грамотную политику объединения русских земель, Иван 1 покупал или завоевывал новые княжества, оставляя бразды правления в руках местных князей, переходивших в статус наместников московского князя. В духовной грамоте Дмитрия Донского, внука Ивана Даниловича, указывается о присоединении к Московским землям купленных в разное время Углича, Галича Мерьского и Белоозера.

Сложными для Ивана Даниловича всегда были отношения с Тверью. После восстания с 1327 по 1337 годы ею правил достаточно лояльный Константин Михайлович, но затем в Тверь вернулся князь-изгнанник, прощенный ханом Узбеком, Александр Михайлович. Понимая, что противостояние снова начинается, Иван Данилович уезжает в Орду и, одарив хана подарками, внушает ему, что Александр Михайлович ведет двойную игру, находясь на службе у Литвы. В свою очередь Тверской князь также плетет интриги, но побеждает Калита, и в 1339 году в Орде хан Узбек казнил его вместе с сыном Федором. Жестоко расправлялся со своими врагами Иван 1 Калита. Годы правления совпали со временем беспощадным и трудным, поэтому и играл он по его правилам.

Оценка дел правителя современниками

Это был последний успех Ивана Даниловича. Весной 1340 года он тяжело заболел, отошел от дел и принял монашеский постриг в Спасском монастыре, который построил неподалеку от своей резиденции. Там он провел свои последние месяцы жизни и умер в марте 1341 года.

Сохранился превосходный литературный памятник, написанный кем-то из монахов. Он называется «Похвала Ивану Калите», где высоко оцениваются дела и поступки «собирателя земли русской», коим являлся князь Иван Калита, биография, правление политика и устремления которого были подчинены одной благородной цели - создать Московское государство.